Известные события в его жизни исключили на некоторое время возможность общения и обмена мнениями. Сейчас Максим "Тесак" Марцинкевич на свободе, его имя снова на слуху, к его мнению опять прислушиваются. Несмотря на то, что многие в настоящий момент примеривают на себя титул «лидеров националистов», как показали последние события, связанные с голосованием накануне митинга 24 декабря, большинство по-прежнему ориентируется на авторитетных героев. В интернет-голосовании Тесак занял второе место, «особо не напрягаясь», однако к выступлению на проспекте Сахарова допущен не был – и вся процедура потеряла свою актуальность, «демократичность», превратившись в дешевую оперетту.
С Максимом мы встретились в одном из московских кафе, он в отличной форме, откровенен и остроумен, никого не боится и полон оптимизма. Он открыт для общения, полон энергии и новых идей. Пусть наши взгляды существенно расходятся, но его оригинальный взгляд на современную политическую жизнь не может оставить равнодушным.
- Максим, проведя более чем три года в «местах не столь отдаленных», что ты почувствовал, выйдя на свободу? Что изменилось, какие изменения ты отметил для себя в первую очередь? Твои впечатления?
- Первые впечатления банальны, наверное – радость от ощущения свободы. Яркие краски, свежий воздух, девчонки и т.п. Потом я стал много читать, поглощать информацию, общаться с друзьями и пришел к выводу, который уже напрашивался – не осталось ни одной националистической организации, которой люди бы могли доверять. Заметно изменилась риторика – от максимальных целей прихода к власти отказались практически все. Речь может идти о правозащитной тематике, абстрактной справедливости, о занятии некой «определенной ниши»… короче, попса какая-то. С другой стороны, очевидно, что режим стал жестче, и наказание за «слово» теперь уже не является чем-то из ряда вон выходящим. Это надо учитывать. И обратно на зону как-то не хочется. Так что «экстремизм» сегодня не в моде. Надо быть интеллигентным и мирным, надо исправляться. Многие считают, что в моем случае это невозможно – «Да ладно Тесак, ты же отморозь, давай нас не путай!»
- Странная реакция. В нашем представлении ты был в первую очередь авангардным субкультурщиком, талантливым парнем, который вывел правую пропаганду на иной качественный уровень. Настоящей сенсацией стал сайт Формат-18. Как родилась эта задумка? И как тебе удалось выдерживать довольно высокий стандарт качества этих роликов? Ты вообще где-то специально учился режиссуре?
- Нет, никогда. По образованию я инженер-конструктор, даже несколько лет поработал по специальности. И параллельно снимал видео, этакое хобби. Потом вспышка в мозгу, я понял, что из этого увлечения может выйти прикольный пропагандистский продукт, особенно на фоне общей убогости правого пиара. Так дело и пошло.
- А ты руководствовался чьим-нибудь опытом, кумиры какие-нибудь были?
- Ну, вряд ли что-то конкретное. Сам себе режиссер. Я смотрел фильмы, ТВ-передачи, отмечал какие фишки, гэги особенно востребованы. Но не думайте, что я проводил какой-то серьезный анализ просмотренного – большинство роликов Формата делалось на ходу, без какой-либо подготовки, спонтанно. Особенно мне нравилось подбирать саундтрек – я использовал популярные шлягеры, звучащие «из каждого окна» - в таком случае ролики нередко приобретали черно-комедийный окрас, всем было смешно и интересно.
- Между прочим, мы и злополучные события в Билингве воспринимали большей частью как радикальный перформанс – очумелый троллинг притихших хомячков. И по сути, ты пострадал за свободу слова.
- Да я так же воспринимал ту акцию. Скажу откровенно, не думал, что мне дадут срок. И первое время я довольно смело вел себя с операми, следователями – было видно, что и для них возможность впаять срок за «зигхайль» выглядела фантастическим вариантом.
Но позже я стал понимать, что государству нужна показательная жертва на почве борьбы с экстремизмом и вообще с инакомыслием – и я удачно подвернулся под руку. Все становилось серьезным. Они развернули целую компанию – мне даже бабушка моя сказала «ну как же так, внучек, ты мог кричать «зигхайль» - сиди теперь!» А она тоже за свободу слова! На пикеты ходит в защиту Ходорковского!
Отдельно по Навальному. Его роль здесь очевидна – он повел себя как стукач, именно он состряпал заяву, я могу это повторить где угодно. Я просто удивлен тем, что вижу сейчас в интернете – дескать, как же так, разве мог Навальный стукнуть на националиста. Еще как смог! И даже пост не поленился оставить, где он оправдывает свой поступок. Я бы конечно съездил ему по уху на митинге, как и обещал, но незлобно так, ладошкой, максимум «на 15 суток».
- А ты можешь воспринимать Навального вне своей истории? Он сейчас популярен, ведь для этого тоже должны быть объективные предпосылки.
- Он оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, он так нагло и дерзко костерит на митинге «этих двух парней, в страхе прижавшихся друг к другу», а с другой, когда ему предложили на оргкомитете поговорить со мной по телефону, сам замирает в ужасе. Хотя он мог эту ситуацию разрешить креативно, взял бы трубку, сказал: «Да, Максим, вот я сейчас здесь перед всеми прошу у тебя прощения, бес Поткин меня в свое время попутал кинуть на тебя заяву, давай приезжай, сейчас подпишем конвенцию, войдешь в оргкомитет и пр.» Я бы конечно не согласился в той компании заседать, но это был бы сильный и неожиданный ход... В общем, не всегда он ведет себя последовательно и согласно тому имиджу, который он формирует.
- Мы подходим к главному инфоповоду – твоему участию в интернет-голосовании к митингу 24 декабря…
- Я включился в голосование, когда все сроки истекали, кажется, на третьи сутки. И даже не следил за ситуацией – переписывался с девочками «в контакте». Позвонили друзья, говорят: «Макс, там либералы голосовалку замутили, давай включимся». И практически вся моя «группа поддержки» откликнулась на призыв, причем никаких «серых» технологий я лично не применял – показательно, что среди фальсификаторов голосования я оказался в третьем десятке.
Понятно было, что меня все равно на сцену не выпустят, ни при каком раскладе. Но упустить такой случай потроллить т.н. «оргкомитет» было нельзя. В итоге вся процедура превратилась в фарс – эти крысы стали составлять списки выступающих, оставив лидеров голосования фактически за бортом. По сути, они стали жертвами собственного недоверия друг другу – сделали независимую площадку для голосования, при этом забыв, что кроме них существуют другие люди, другие лидеры, не менее популярные в народе.
- Предположим тебе дали слово, что бы ты сказал?
- В первую очередь я бы вспомнил о необходимости реальной свободы слова, о том, что 282-ю статью надо отменять. Человек имеет право говорить все что угодно, будь он религиозный фанатик или шафка. Кроме того, я бы вспомнил о честных выборах, а точнее о необходимости введения процедуры действительно справедливого голосования. Ведь что мы видим сегодня? На избирательные участки привозят бомжей, слабоумных, алкоголиков, подневольных солдатиков, заключенных, у которых приговор еще не вступил в силу. И все они голосуют за Единую Россию. И это называется «честными выборами»? Избирательную систему нужно менять. Почему, например, человек, чтобы водить машину, сдает на права, а участвовать в выборах он может абсолютно неподготовленным? И при этом еще может быть завсегдатаем психдиспансера.
Я считаю, чтобы получить право на голосование люди должны проходить тест на вменяемость, должны прослушать курс лекций, чтобы быть хоть немного компетентными в вопросе. Должны, хотя бы на минимальном уровне, разбираться в политике. Выборы – это ответственная вещь.
- Возможно неприятный для тебя вопрос, но обойти его невозможно. По поводу пребывания правых в тюрьме ходят разные мнения. Будучи в заключении, чувствовал ты «правую» солидарность, помощь с воли?
- Я вообще на зоне столкнулся с небольшим количеством людей, которых можно отнести к правому движению. В спецприемнике я познакомился с родновером-террористом, почти святым парнем, сейчас помогаю ему по мере сил. В Соликамске, например, почти не было «политических». Затем меня перевели в Екатеринбург, в знаменитый лагерь ИК-2, где самый большой процент раскрываемости преступлений в местах заключения. Это означает, что здесь активней, чем где-либо, применяют пытки – мочат всех до посинения, один-два трупа в месяц там случалось стабильно. В ИК-2 я был единственный кто сидел по 282, что меня наверное и спасло – в окружении рецидивистов начальству было явно не до Тесака. К тому же до меня периодически домогались журналисты, мусора, фсбешники, а это сразу всех напрягает – зона публичности не любит и с такими зеками предпочитают лишний раз не связываться. Что касается правых, то здесь у меня было пару «семейников», и мы уже перекантовались более-менее терпимо. С воли помогали соратники, родные, спасибо им.
- А как насчет пресса со стороны кавказцев?
- Я не сталкивался. Там все озабочены повседневными вещами, не до политики и нацразборок, когда жрать нечего.
- Еще один болезненный вопрос. В Германии недавно раскрыли группировку неонацистов, и выяснилось, что половина террористов были сотрудниками местных спецслужб. Насколько активно, как ты думаешь, правое движение в России профилактировано правоохранительными органами?
- Я даже боюсь предположить степень загаженности движухи. Людей сажают за пост в ЖЖ, а у нас столько фюреров в нацдвижении говорливых, которые живут и здравствуют. Любопытно, что заинтересованных сторон может быть сколько угодно – вербовкой может заниматься МВД, ФСБ, Администрация президента. Их интересы могут пересекаться и сталкиваться, агенты могут работать как на одну контору, так и на все одновременно. Черт ногу сломит, короче... Другой вопрос, что независимой «фирме», не связанной с органами, подняться не дадут и мочат как можно быстрей. Классический пример – Формат-18. К нам подкатывали после одного из митингов с «предложениями». Ну что, говорят, вы ребята взрослые уже, пора сотрудничать. Да как-то не хочется, отвечаем. Ах, не хочется, ну-ну…
Еще жестче, когда получаешь в спину от людей, которых считаешь друзьями, соратниками. Румянцев, например, ницшеанец хуев, который навесил на меня знаменитую «казнь таджика и дага», это ж просто пиздец. Ладно, ты там колешься на том, что знаешь, но когда такой дикий пиздеж! И такое не забывается, хочу сказать. Будем морально гасить всех гандонов.
- Что значит «морально»? Иначе говоря, ты собираешься кардинально изменить имидж?
- Безусловно, я же сказал – буду исправляться, не теряя, впрочем, прежнего драйва. И дело не в том, что я чего-то боюсь – изменилась сама среда, в которой мы вращаемся. Это лет пять назад в моде был хардкор, а сегодня многие воспринимают мой новейший троллинг как новую фишку, востребованную именно в складывающихся условиях.
- Ты следишь за тем, что исходит сегодня от так называемых «профессиональных русских»? Именно они примеряют на себя генеральские мундиры, говоря от лица всего правого движения.
- Откровенно говоря, мне насрать, что от них исходит, эти люди не являются для меня авторитетами. Они гандоны, неудачники и бездари. У них даже мозгов не хватило организовать нормальное голосование на тех же инет-выборах. Ну, вот Поткин, ну какой лидер, смех просто, с накрутками еле-еле набрал две тыщи голосов. Я всегда был ницшеанцем, всегда считал, что прогибаться под кого-то позиция слабаков – если вы не можете составить мне конкуренцию, уходите с дороги. А кто из нас тру-националист – история разберется. То же и к либералам относится. Если вы не можете следовать своим принципам, игнорируете результаты голосования, то какие вы на хрен демократы? И вообще сейчас меня в первую очередь заботят собственные проекты.
- Какие, например?
- Например, сайт http://restrukt.me/. Он уже работает, и постепенно мы будем заполнять его актуальным содержанием. Суть в том, что сегодня на нас обрушивается поток информации, нередко заранее отфильтрованной, прилизанной согласно определенным, политкорректным критериям. И быдлоовощи хавают, совершенно не включая мозги. А кого-то, напротив, эта отполированная реальность раздражает. Кто-то чувствует подвох. Кому-то хочется увидеть альтернативный взгляд. Наша задача – в доступной, ироничной, а где-то и циничной форме рассказать людям правду.
Внешне это будет выглядеть как выпуски квазианалитической передачи с новостными вставками. Допустим, показывают по телевизору репортаж – хулиганы залезли в помещение следственного комитета и помимо каких-то компьютеров, оргтехники зачем-то вынесли материалы пяти уголовных дел. Но рядовой-то зритель и понятия не имеет, чтобы вывезти пять уголовных дел – потребуется как минимум «газель», а не два тщедушных студента. Зритель не знает, что нельзя случайно попасть в следственный комитет и т.д. Значит ответ простой – таким образом скрываются следы реального преступления, и занимаются этим органы правопорядка. А эти двое – просто «стрелочники».
Или, например, официальное сообщение – «россияне в Анталии на яхте отравились некачественным спиртным. Какой ужас!» А наша реакция – да хуй с ними! Не фиг бухать, занимайтесь спортом! Или вот сюжет. Концерт «Рок против наркотиков и анаболиков». Хедлайнер – Глеб Самойлов. Все ждут его выступления. А Глеб в это время «побеждал» наркотики в гримерке. И когда пришла его пора выйти на сцену, он просто лег мордой в пол – не стал лицемерить как все его коллеги, пал в неравной борьбе с недугом. Мы не будем лицемерить, мы расскажем правду!
- Девчонки будут?
- Ну, куда без них. В идеале хотелось, чтобы в каждом новостном выпуске присутствовала девушка, она зачитывала бы пару новостей, а потом показывала бы сиськи с надписью «restrukt». Это все будут смотреть.
- Ты знаешь, но вряд ли «овощи» поймут твой новый формат.
- Не беда. Я презираю 90% населения России. Но оставшиеся 10 – моя аудитория. Овощ в моем понимании – человек неспособный на Поступок. Замкнутый в схеме работа-дом-работа. Причем, я не отрицаю потребность в труде как в таковом. Всем нам нужны деньги, все мы хотим заниматься любимым делом, творчеством. Это нормально. Но ненормально, когда люди добровольно становятся рабами с 9 до 18, а потом как зомби плюхаются на диван с пивком перед телевизором. А потом на десять дней в Турцию. И так проходит вся жизнь.
Я даже придумал новый термин взамен «овоща» - волокно. Оно вязкое, впитывает дерьмо, с ним можно сделать что угодно, оно среднего рода.
- А ты сам как предпочитаешь отдыхать?
- Я вот летом съездил на Черное море, поставил палатку в степи, недалеко от Дивноморска, вокруг ни души. Абсолютная свобода. Охотился на енотов, жрал змей, ну совершенно такой дикарский отдых. Хочу вот в Амазонию податься, поймать питона, зажарить его и снять на видео. Отличный будет репортаж!
- В заключение расскажи о своем проекте-фонде «Феникс», о помощи политзаключенным.
- Я придумал схему, по которой можно помогать ребятам в застенках без посредников. Ведь известны истории, когда деньги не доходили до адресатов, растворяясь в карманах всяких прохиндеев, каких-то непонятных адвокатов, фондов. Я лично от правозащитных организаций, в том числе «русских», никакой помощи не получил. Семейники мои тоже ничего не увидели. Я хочу составить банк данных, через который можно будет отследить поток средств и увидеть кому помогают, кому требуется помощь, кому нужна конкретная сумма на адвоката и пр. Надеюсь, что проект получит продолжение, хотя с деньгами сейчас у всех туго. Сейчас создадим, наконец, сайт и дело, надеюсь, пойдет активней.
- Максим, мы благодарим тебя за этот диалог.
- И вам спасибо.
nazdem.info
Одобряя его слова вы уже в десятый, наверное, раз подтверждает свою 