Как на днях сообщила газета «Соль», кремлевские идеологи замыслили очередной «передел России» — преобразование нынешней регионально-муниципальной структуры в 20 крупных агломераций.
Это оправдывается «бесперспективностью» малых городов с населением меньше ста тысяч человек. Помнится, именно ярлыком «бесперспективности» в свое время уничтожили множество русских деревень — да и уничтожают поныне, закрывая в них школы, почты, заменяя магазины нерегулярными автолавками и т. д. Поэтому уже никто не удивляется тому, что Россия сегодня катастрофически зависит от импорта продовольствия.
Однако ликвидация малых городов, которых в России сегодня 90 процентов, будет означать ликвидацию и национальной культуры. Культура далеко не сводится к фольклорным песням и пляскам — это живые человеческие связи, природно-историческая уникальность различных мест, перерастающая во вполне актуальные региональные бренды. Решив превратить эти города и поселки в пустыню и согнав их население в миллионные агломерации, российская власть демонстрирует сугубо количественное и механистическое мышление, перенимая имперские и советские методы. Хотя даже тогда были какие-никакие земства и райсоветы — теперь же местное самоуправление отменяется в принципе, всюду будут командовать «эффективные сити-менеджеры», зачастую далекие от этих городов, но назначаемые по сплошной «вертикали».
Развитый же мир сегодня движется в совершенно ином направлении, подчеркивая качественную уникальность каждого, даже самого небольшого города и региона. В Европе и Японии это уже превратилось в стратегический тренд. Да и в США научно-технологический прогресс обеспечивают далеко не только агломерации, подобные «Кремниевой долине», но и, к примеру, такие городки, как расположенный почти на самой канадской границе пятидесятитысячный Редмонд, где находится штаб-квартира Microsoft.
Некоторые российские малые города могли бы стать таким же «мостом в постиндустриальность». Но здесь над нами довлеет имперская традиция гиперцентрализма во всем и вся. Та же Microsoft платит налоги в своем городе и штате — а у нас все налоги, ресурсы и инновации «по умолчанию» концентрируются в Москве. Поинтересуйтесь, к примеру, где зарегистрированы все известные компании, качающие на Запад северное и сибирское сырье. Поэтому неестественное разбухание этого города, бесконечный приток мигрантов, социальные, транспортные и экологические проблемы выглядят фатальной неизбежностью.
Однако строительство двадцати более чем миллионных агломераций будет означать не «разгрузку» Москвы, а нечто прямо противоположное — трансляцию этой гиперцентралистской модели во все остальные регионы, ломающее их исторические границы, а с ними — и остатки федерализма. Даже иногда гипотетически обсуждаемый «перенос столицы в Сибирь» по существу ничего не изменит — поскольку под этим обычно понимается возведение там нового имперского гиперцентра, а не воссоздание нормальной федерации как сети самобытных и самоуправляемых регионов.
Калининградский юрист Константин Богданов на «Эхе Москвы» экспрессивно прокомментировал проект двадцати агломераций:
— Сколько их было, проектов укрупнения российских территорий, за нашу многовековую историю — и все закончились пшиком. Не может быть такая многообразная и противоречивая страна, как Россия сведена по чисто арифметическому принципу к двадцати агломерациям, потому что это новый Госплан и социализм. Централизация в руках государства ресурсов, трудовых и материальных, вроде бы с целью наиболее эффективного управления ими, неизбежно приведет к окончательному загниванию российской государственной машины. В сущности, это паралич и крах государства.
Здесь полезно вспомнить хотя бы относительно недавний пример такого административного «укрупнения» — введение десять лет назад федеральных округов. За все это время их нигде так и не получилось граждански оживить, сблизив информационно-культурные интересы жителей различных регионов в рамках того или иного округа. Журналисты Северо-Запада, к примеру, пытались в свое время организовать «окружные» СМИ — но это так и осталось «лишь проектом». В итоге эти округа превратились лишь в очередной бюрократический этаж, способный разве что перекладывать бумажки — «директивные» сверху вниз и «отчетные» снизу вверх.
Проект двадцати искусственных агломераций может стать только следующим этажом этой кафкианской «вертикали». Они вовсе не преодолеют провинциализм, неизбежный для имперской системы, но напротив, консервируют его. Жители регионов, не включенных в эти агломерации, будут обречены на роль безнадежных «провинциалов» — вместо полноценного развития собственных региональных брендов.
Еще один точный комментарий этому проекту дал президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич:
— И Америка, и Европа стоят на небольших городках, и каким-то образом находят способ поддержать их существование. Если говорить про новую экономику, основанную на небольших предприятиях и интеллектуальной собственности, про экономику, которую двигают вперед венчурные компании, — тем более нет смысла создавать монструозные городские образования. Новые формы экономики вполне укладываются в небольшие городки, даже сельские образования. В развитых странах население, напротив, предпочитает держаться подальше от агломераций, все больше людей стараются жить в отдалении от крупных городов... Престижным считается жить в небольших поселках, чтобы не страдать от эффектов мегаполиса.
Действительно, информационная цивилизация все менее нуждается в мегаполисной централизации, с ее офисной и транспортной скученностью. Мечта Маршалла Маклюэна о «глобальной деревне» воплощается даже буквально. Нетократический «креативный класс» все более выбирает для жизни и путешествий какие-нибудь небольшие городки — культурно оригинальные и экологически чистые. Однако в этом давно уже нет никакой «провинциальности» — повсеместное развитие сетевых коммуникаций навсегда ее отменило. И люди там предпочитают жить в собственных малоэтажных домах, зачастую построенных по собственному вкусу, а не в громоздких человейниках «спальных районов».
Если угодно, глобальной «провинцией» (если под этим словом понимать нечто вторичное и уныло одинаковое) становятся ныне именно гиперцентрализованные государства как таковые — сколько бы их столицы ни мнили себя «пупами земли».
Относительно же российского проекта агломераций — предлагаю заинтересованным читателям подумать, что будет, например, с моей родной Карелией? Как известно, во всей нашей республике не наберется миллиона населения — так что агломерацию здесь создать не получится. Видимо, грядет некое «слияние» с Ленинградской или Мурманской областью (или с обеими сразу)? Но это напрочь размоет только-только складывающиеся уникальные карельские бренды — туристические и культурные. Вообще, сама идентичность республики будет уничтожена — хотя развитый мир, напротив, движется к региональному многообразию.
В Карелии много малых городов — от Пудожа и Олонца до Сортавалы и Костомукши. Каждый обладает собственным историческим лицом, и это своеобразие требует современного развития — однако проект сплошной «агломеризации» их, напротив, совершенно обезличит. Знаменитая с недавних пор Кондопога, благодаря своему ЦБК, выпускающему треть газетной бумаги России, конечно, являет собой «моногород». Однако — вполне успешный и развитый, а вовсе не «логово пьяных скинхедов», как было написано в одном издании СМИ. «Агломераторы» в своем проекте указывают, что в малых городах «институты социализации городского типа... почти отсутствуют». Видимо, они живут в какой-то другой стране. Ибо в этом 33-тысячном городе есть и свои музеи, и школы с международными связями, и один из крупнейших на Северо-Западе России Ледовый дворец, а также Дворец искусств с единственным в Карелии органным залом. Хотите «расформировать» этот город? Дождетесь повторения гражданского восстания в ином масштабе.
Кстати, в соседней Финляндии никто не задается целью «слить», к примеру, маленький, но высокотехнологический город Оулу с хельсинкской агломерацией. Местные нетократы вполне неплохо чувствуют себя дома и особо не рвутся «покорять столицу». Напротив, в этой стране в начале года проведена интересная административная реформа, заменившая прежние губернии (с назначаемыми губернаторами) региональными союзами муниципалитетов. То есть эта реформа по своему смыслу была совершенно противоположна российской — она ликвидировала лишние бюрократические этажи и делегировала местную власть гражданскому самоуправлению. У нас же «единая вертикаль» все еще видит в жителях страны не граждан, а «подданных», которых можно перемещать куда угодно по своему желанию. Но какое это имеет отношение к демократической модернизации (о которой любит говорить президент) — непонятно.
отсюда
