Из биографии Гергия Юнгвальд-Хилькевича...(с)
(...)
"Влюблялся я в пятерых одновременно и мучился от того, что не могу выбрать. Плакал чистыми слезами от того, что любил, а они меня. Чем я их брал? Да ничем! Никогда не лез с банальностями и приставаниями - никогда. Восхищался женской красотой, достоинствами и никогда не скрывал этого - в этом не было ни грамма фальши или задней тайной мысли затащить сразу в постель. И от этого, думаю, мне само всё шло в руки. Я был ненасытен. Сколько их было? Полки.
Приходили к маме: "Ну что я могу с этим поделать? Отказать себе и ей?" - это же обоюдная вспышка! "Ну как?" Бедная мама знала, что происходит, постоянно утирала слёзы рыдающим девчонкам, моим ташкентским пассиям...и они до последних дней приходили к ней, общались...
Первая и вторая женитьба ничего не изменили в моей жизни ни в отношении женщин, ни в отношении пристрастия к алкоголю. Пора оставить высокий штиль и назвать вещи своими именами - блядун я был страшный, и к тому же ещё запойный алкоголик. Всё, что я рассказал выше про женщин, вовсе не ради бахвальства, а чтоб проиллюстрировать на личном примере, до какой низости в жизни может дойти человек, потакая свои инстинктам и страстям, прикрываясь при этом, как щитом, словесами о высоких чувствах и чистых порывах "души".
Пожалуй, единственное место на Земле, где я смог быть верным мужем, была Одесса, там, на киностудии я и осел, после окончания режиссёрских курсов на долгие 30 лет. Все местные рослые, упругие, загорелые красавицы прошли мимо меня. Как только они начинали "хутарить" с местным акцентом на мягкое "г" - у меня тут же всё опускалось, и они моментально теряли весь свой шарм и привлекательность. Но, увы, всё время я был в разъездах...
Понимал ли я, когда влюблялся-разлюблялся, а слёзы женские текли рекой, что всё, что я делаю, это дурно? Отлично понимал! Как понимает это любой мужик-блядун, назови ты его хоть донжуаном, хоть плейбоем, хоть мачо...У каждого за спиной - драмы, боль женской души, слёзы, нерождённые дети...Но остановиться я не мог. Это как лететь с крутой ледяной горы по инерции, видишь, что впереди пень - а сделать ничего не можешь...А способов, чтоб усыпить совесть - тьма! И главнейший из них - это алкоголь! Он отключает разум на раз, выбивая при этом и душу из бренного тела, и очень быстро приближает тебя к дьяволу, и уже с дьяволом вместе ты находишь тысячи оправданий тем мерзостям, которые ты совершаешь в жизни...
Они множатся, множатся, как снежный ком, и в самый неожиданный момент Божий перст щёлкает - и ты понимаешь, настал час расплаты! И я получил эту расплату. Страшнее её, была только мамина смерть. Это и кара и чудо Божье.
Ждать наказания за собственный алкоголизм не приходится - оно заключено в нём самом. А пил я и блудил по жизни не переставая...Ежедневно и основательно начал я пить на пятом курсе художественного института. Сначала с утра, чтоб хоть как-то прийти в себя, было достаточно кружки пива, потом стакана водки, потом бутылки водки...ну а потом, чтоб захорошело нужно было выпивать больше, чем пил в предыдущий раз.
И вот так пьёшь-пьёшь-пьёшь, пока не теряешь сознания. Дальше приезжает "скорая" - давление 240 на 160, из носа хлещет кровь, отвозят в больницу - ставят капельницу. Ты лежишь...долго-долго-долго, тебя перетаскивают девицы в белых халатах, ставят клизмы, в детородном органе - гуж, потому что функции организма отказали! Ты не можешь испражняться, у тебя общий спазм. И всё так унизительно! Для донжуана...После вывода тебя из запоя, ты мочишься кровью, какаешь тоже кровью, а если чихаешь, то из ушей так же брызжет кровь - она льётся из всех твоих дырок...
Поэтому, Высоцкий считал, что человек, прошедший через весь этот кошмар, не может быть подлецом или мерзавцем. В своих прошлых публикациях я врал, что никогда не пил с Володей...Была-была одна единственная история за 20 лет дружбы. И только потому, что просто случайно встретились, "развязав" порознь. Я прибыл в Москву по своим надобностям и столкнулся на Киевском вокзале с Высоцким. Он был с Таней Иваненко, она как раз пыталась вывести его из запоя. Володя шепнул мне на ухо: "Возьми два билета на Одессу и потихонечку жди меня у поезда".
Не знаю, что на меня нашло. Но я бросил свои дела, взял два билета на Одессу. Со мной так иногда бывало. Стоило Володе позвонить - "Старик, замучался, я в Ташкент хочу!" - я бросал все дела и летел с Володей в Ташкент. Мы ходили по восточным базарам, выводя друг друга из запоев. Из-за Володи я мог сделать что угодно, даже убить, думаю, мог.
Высоцкий вскочил в вагон, запыхавшийся - еле сбежал от Тани. Сказал, что в туалет пойдёт, а сам в поезд. Всю дорогу пили дико, до чертей. Приехав в Одессу, прямо в аэропорт - лететь в Кандалакшу. Зачем? Так Володя захотел! Срочно проведать своего друга, известного золотоискателя. У меня с собой полные карманы постановочных за "Опасные гастроли", мне без проблем...а Володя жил коммунизмом, деньги ему вообще были не нужны. Он всегда подходил к самолёту и говорил: "Я Высоцкий, мне надо в Кандалакшу!" Пилоты берут под козырёк - "Проходи, Володя!", и проводят его в свою кабину...
Дальше дело было так. Просыпаюсь я чужой квартире - смотрю - никого. Я: "Ау-ау!". Тишина. Рядом с кроватью табуретка, на ней непочатая бутылка водки, закуска. Опохмелился - полегчало. Смотрю - висят мои выглаженные брюки, рубашка. Лезу в карманы - денег стало значительно меньше, но в принципе мне хватит. Открываю шкафы - там генеральский мундир. Где я? Звоню в ноль семь - спрашиваю - "Что это за город?" Мне в ответ: "Пить надо меньше!". Подошёл к окну, смотрю - едет машина "Волгоградхлеб". Мы же в Кандалакшу летели?! Ещё накатил. Стало повеселее. Легче стало вспоминать.
Вспомнил. Володя в пилотской кабине с пилотами всю дорогу квасил, а я пил мало, понял, что в такие моменты надо его контролировать. И до Кандалакши мы всё-таки долетели, но про известного золотоискателя так и не вспомнили. А в Кандалакше минус 20. Мы с Володей в летних ботиночках, рубашечках с короткими рукавами. Следующий самолёт - только через три дня.Куда нам деваться - не могу ума приложить . Поймали такси, я скомандовал - "На телевидение!". Местное телевидение - две комнатушки, вошёл, назвался, никто даже головы не повернул. Тогда говорю: "Внизу, в такси, Володя Высоцкий". Тут все как подскочат и глаза вытаращат - "Как?" - и лететь вниз всей толпой. И тут же - скатерть самобранка, море бутылок, закуски...Дальше - смутно всё. Видимо, я пил, и видимо, все эти три дня, до следующего самолёта. Так куда же мы с Володей из этой Кандалакши-то вылетели? Ничего до сих пор не помню. Непонятно, как вообще выжили.
Итак, сижу, значит, я в этой волгоградской квартире, пью - жратвы полный холодильник, в стране сплошной дефицит, я в жизни такого не видел. Открывается дверь и входит потрясающее создание в форме стюардессы - "Ну как ты?". Обнимает меня и целует так, что я понимаю, что у нас "было". А я ничего не помню. Совсем. Виду не подаю, ничинаю аккуратно расспрашивать....Зовут ёе Лина, её папа директор секретного военного завода. В каком-то самолёте мы с Володей из всех стюардесс выбрали её - и начали клеиться. Лина выбрала меня, а Высоцкий дико обиделся и вышел из самолёта. На одной из пересадок. А я за Линой последовал в Волгоград.
Я не на шутку встревожился за Володю и она меня отправила в Москву. Высоцкий, продолжая своё "лётное турне" вновь оказался в Одессе. Сильно пьяный. И заявился к Пушкину. Так прозвали знаменитого Володю Мальцева, его весь кинематограф страны знает, этакий тип сверхобаятельного городского сумасшедшего.
Высоцкий настойчиво собирался в Киев, утверждая, что у него там умирает бабушка. Пушкин, решил, что это только пьяный бред, но Володя не успокаивался. Удивительно, но бабушка у Володи была в Киеве, и она умирала! Высоцкий всегда всё остро чувствовал - что пьяный, что трезвый.
Соединились мы с Володей, после наших "опасных гастролей" по стране у него дома, на улице Телевидения в крайне тяжелом состоянии оба. С вечера крепко пили в ресторане Арарат, а утром на кривых ногах ломись туда же, к сторожу, за выпивкой, которую он нам продавал исправно. Организм уже ничего не мог принимать внутрь себя, мы с Володей смешивали коньяк, водку и шампанское в кастрюле и из неё хлебали, как воду. Почему из кастрюли? Да потому что у нас в руках всё ходуном ходило! В другой ёмкости всё бы расплескалось. Ужас!!! Поймёт только тот, кто сам испытал это страшный Суд! Только вот его мы с Володей сами себе устраивали.
И из этого чертового круга нет выхода! Здесь нужен только человек, которого ты можешь жалеть, больше, чем себя. У Володи такого не оказалось, поэтому он ушёл....А у меня был. Моя мама. Если все эти запойные кошмары случались при маме, она не давала мне пить, запирала дома. Я орал: "Я умру, мама!". И однажды, в очередной раз она тихо и спокойно ответила: "Лучше, умри, Юра. Чем видеть тебя таким". Это были страшные слова, произнесённые тихо, но для меня как небо разверзлось. Я знал, как меня любила моя мама, поэтому я прекрасно понял цену эти словам....И завязал.
Нужно мгновенье, чтоб соскользнуть в пропасть твоей страсти, и целая жизнь - чтоб подняться на ноги, - и до сих пор не было ни дня, чтобы я не боролся с желанием выпить опять..."
(...)