...ну и вот...
пусть здесь полежит ..
"Повсюду, где они проходили, высовывались уже из окошек головы.
Вновь прибывающим кричали, свистели, улюлюкали, особенно когда узнавали
кого-то из знакомых по рынкам, по станциям, где вместе сшивались, по
кутузкам, где отсиживали...
Кузьменышей уже углядели, узнали, понеслось громко вслед:
- Томилинская вошь, куда ползешь? Под кровать - дерьмо клевать!
Братья заняли полки, самые верхние, третьи, и, не медля, бросились к
окну, всовывая свои головы между чужими.
Увидели, что подводят люберецких, с которыми не только встречались, но
и враждовали, и даже дрались, и вслед за остальными загикали, засвиристели,
кто во что горазд.
- Люберецкая вошь - куд-да-да пол-зешь, под кровать...
Так встречали потом люблинских, можайских (эти головорезы!),
серпуховских, подольских, волоколамских, мытищинских (эти все из
детприемника, такие паиньки, такие тихарики, но обкрадут и не заметишь!),
ногинских, раменских, коломенских, каширских, орехово-зуевских...
Но хуже всех - московских.
Последние были как бы привилегированными, их и кормили лучше, и одеты
они были не в такое тряпье, как областные.
Московским завопил весь эшелон так, что не стало слышно звонков
трамваев на Каланчевке.
Заревели, завыли, заблеяли, замычали.
Орали до самой темноты, встречая новые и новые партии своих собратьев.
- Мытищенские - через забор дрищенские!
- Ей, Можай, дальше поезжай!
- Кашира - протухла, не жила!
- Орехово-Зуево - раздето-разуево!
- Коломна всегда голодна!
Нас побить, побить хотели
Загорские ежики,
А мы сами не стерпели -
Наточили ножики!
Хором орали частушку, но зла в словах не было. Орали скорее по
привычке.
Поезд, как ковчег, собирал из детдомов каждой твари по паре, и жить им
теперь предстояло, как после великого потопа, на одной кавказской земле.
А ведь было, когда загорские подкараулили дмитровских, которые к
монастырю пришли попрошайничать, и свирепо их избили. Изметелили так, что те
долго не показывались, зализывали раны. А потом изловили кого-то из
загорских, заехавших в
Дмитров к родне, и месяц продержали в холодной
брошенной церкви, сыром склепе. Те не остались в долгу, выловили
дмитровского в электричке и к кресту на кладбище на ночь привязали: орал как
резаный! Но кто ночью придет на кладбище, да на такой крик?.. Наоборот,
прохожие бежали подальше.
Бывали штуки и похлеще между колониями и детдомами подмосковных
городов, и стычки ножевые, и засады, и осады самих детдомов...
А теперь вот всех, всех совместно жизнь-злодейка свела. Будто
несовместимые химические реактивы в одной колбе - поезде. Такая бурная
реакция произошла, что, казалось, эшелон раньше срока разлетится вдребезги!
Слава богу, что у него не один, много вагонов!
Смешивалось не сразу, а полегоньку, так бы ни одно железо не выдержало.
Потасовки кой-где произошли, и кто-то, правда, дорогой сбежал в другой
вагон, а то и на другой поезд... не без этого.
К ночи состав стал затихать. Его набили доверху, как коробочку. Каждому
из прибывших надо было не только чужих освистать, но и о себе подумать:
найти полку, оттереть, отпихнуть соседа, воткнуться так, чтобы можно было
сидеть, а лучше того, лежать.
Как и сделали наши Кузьменыши."
http://lib.ru/PROZA/PRISTAWKIN/tuchka.txt_.txt
...знала ли я, учась в школе, что меня когда-нибудь судьба занесёт в Дмитров...)..